Отречение Льва Николаевича Толстого от православия произошло самым поразительным образом. И одновременно – самым простым. Самым обыкновенным. В 1880 году. С самыми грандиозными последствиями.
«Православие отца кончилось неожиданно, — вспоминает сын Толстого Илья. — Был пост. В то время для отца и желающих поститься готовился постный обед, для маленьких же детей и гувернанток и учителей подавалось мясное. Лакей только что обнес блюда, поставил блюдо с оставшимися на нем мясными котлетами на маленький стол и пошел вниз за чем-то еще. Вдруг отец обращается ко мне (я всегда сидел с ним рядом) и, показывая на блюдо, говорит:
— Илюша, подай-ка мне эти котлеты. Нет, не забыл, я больше не буду поститься, и, пожалуйста, для меня постного больше не заказывай.
К ужасу всех, он ел и похваливал. Видя такое отношение отца, скоро и мы охладели к постам, и наше молитвенное настроение сменилось полным религиозным безразличием».
«Эти съеденные в пост котлеты по влиянию на мировую культуру можно сравнить разве что с табличками, которые Мартин Лютер в 1517 году прибил к дверям Виттенбергской церкви.» – пишет Михаил Зыгарь в своей книге «Империя должна умереть: История русских революций в лицах. 1900–1917».
Неожиданно, вдруг Лев Толстой ест мясные котлеты в пост. Через 4 года после публикации своего самого, безусловно, совершенного литературного произведения во всей европейской и мировой истории – романа «Анна Каренина».
Лев Николаевич не просто ест мясные котлеты в пост. Граф, русский аристократ, великий русский писатель и мыслитель сбрасывает с себя оковы Церкви.
Этакий пророческий жест, религиозно-философский перформанс: великий русский писатель предваряет и обнажает мотивацию поведения, если не всей, то большей части российской аристократии и интеллигенции в ближайшие 40 лет истории России.
«Меньше чем за два года, в 1880–1881 годах пишет собственную версию Нового Завета: «Соединение и перевод четырех Евангелий». По сути это психологический роман о юноше Иисусе, который, конечно, не сын Бога, — просто Мария родила его не от своего мужа Иосифа, а «неизвестно от кого». Это не секрет для самого героя, но причина глубокой внутренней драмы. Все разговоры Иисуса с дьяволом — это внутренние диалоги, спор героя с самим собой. Толстой исключает из текста все чудеса, поскольку не верит в них, а заканчивает свое Евангелие смертью Иисуса на кресте — ни о каком воскрешении речи нет. Христос для Толстого — обычный человек, но при этом учитель, философ, моральный ориентир. Главный завет Христа, по версии Толстого, состоит в любви к людям, умении прощать и отказе от насилия, а вовсе не в церковных обрядах.» М. Зыгарь.
(Это «Евангелие от Льва» – удручающе жалкое зрелище. Попытка литературными средствами рационального лингвистического анализа исследовать библейский текст, априори исключая любую его духовную, мистическую составляющую, чтобы получить заведомо предопределённый результат, (оправдывающий котлетки (в широком смысле слова – котлетки, как символ оправдания «естественных» человеческих страстей, человеческой слабости, в конечном счёте – любой человеческой похоти, зависти, вожделения)). Так иудеи после распятия Иисуса Христа исправляли толкование своего Священного писания, исключая оттуда всё мистическое, всё, что связано с пророчествами о Христе, с самой его сутью, превратив подлинный иудаизм, который и есть по-существу христианство, в антихристианский меркантильно-рациональный антииудаизм.)
Вольно или невольно, но литературу он ставит выше богословия, а себя – выше святых отцов Церкви.
(«Творческая интеллигенция» до сих пор свято уверена, что литература, искусства, философия и науки и «прочие достижения человеческого духа» – это и есть подлинная духовность, они до сих пор не отдают себе отчёта в том, что любые «достижения человеческого духа» есть только высочайшие откровения, заключающие в себе отражение истин, гармонии и красоты объективно существующего высшего духовного мира. Впрочем, сегодня «современное искусство» для них – это «прозрение» безобразия, подлости и ничтожества мира, который их окружает. Повсеместной, как им кажется, «Аритмии» и «Не любви».)
И последующие 30 лет, до конца жизни, Толстой борется с Церковью и государством. «Два царя у нас: Николай Второй и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай II ничего не может сделать с Толстым, не может поколебать его трон, тогда как Толстой несомненно колеблет трон Николая и его династии.» – записывает своём дневнике А. Суворин (издатель газеты «Новое время») в 1901 году.
В конце концов, уже после смерти, Лев Толстой отчасти одерживает верх. Русское государство разрушено, семья русского царя казнена, но Русская православная Церковь устояла.
Казалось бы, ясно, если Христос – не Бог, а человек – (учитель, философ, мыслитель, аскет), то человечество может и должно вернуть себе языческие права на самоубийство, а вслед за ними и право на убийство – элементарная логическая цепочка.
Если Христос – не Бог, то христиане должны восстановить ветхозаветное право на насилие. Ибо жизнь человеческая ничего не стоит. «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших.» 1 Кор.15, 17. А у Толстого всё наоборот. Христос не Бог, но мы должны верить именно ему, должны любить ближнего своего и отказаться от противления злу насилием. Почему? Потому что некий мыслитель, который даже не творил чудес, безропотно позволил себя распять?
Если Христос не воскрес, то Бог не искупил человека. А если не искупил, то как проявляет Бог Свою любовь к человечеству и человеку? Отчего человек должен возлюбить Бога? А если у человека нет любви к Богу, откуда у него любовь к ближнему? Для чего прощать? Для чего отказываться от насилия?!
Этот мир полон зла. Ибо здесь познаётся добро и зло. «Невозможно не придти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят.» Лк. 17, 1. «Претерпевший же до конца спасется.» Мф. 24, 13.
Христос «претерпел до конца».
Если Бог, будучи совершенным, всеведущий и всемогущий, не имея плоти и не будучи подвержен искушениям или страданиям, если Он Сам не воплотился здесь на земле, не принял человеческую природу, не жил в этом мире, не «претерпел до конца» Сам и не воскрес, поскольку не подвержен тлению и смерти, то как он может судить человека, не по своей воле рождённого, уже под властью первородного греха, в падшем мире, полном искушений, невежества и зла?
Если Христос не умер за нас и не воскрес, то как Он может миловать или осуждать, если Сам сказал: «плата за грех – смерть»? Ибо ничто несовершенное, ничто, повреждённое грехом, не может существовать вечно?
Если Христос не Бог, если Христос не воскрес, то что значит для нас Его смерть? Рядовое событие. Для чего – нам «терпеть до конца»? Отчего не покончить с собой, если что-то пошло нет так, если нет надежды на выздоровление, например, или замучила зависть, а жизнь опротивела, для чего мучиться понапрасну? Если Христос не воскрес, то почему я не могу убивать, чтобы не голодать, не мучиться, не завидовать, не страдать самому; почему не убить, наконец, чтобы наслаждаться, властвовать и богатеть?
Какую ценность имеет человеческая жизнь, если человек смертен, а Христос жертвою Своею и воскресением не победил смерть и не открыл человеку путь к вечной жизни?
Но чтобы съесть котлету в пост, Толстой игнорирует логику.
Самое обыкновенное, самое излюбленное искушение сатаны – искушение гордостью. Опираясь на собственный разум, пренебрегая верой, человек пытается судить Бога с высоты некой абсолютной, абстрактной Истины, которой не существует нигде и никогда, которая принципиально не может существовать, которая есть только человеческое слово, логический символ, с утратой веры, утрачивающие всякий смысл. Утрачивая веру, человек утрачивает разум, которым собирался судить Бога, ибо без веры мышление человека утрачивает истинные первоначала, его логика становится «логикой без корней, логикой в пустоте», человек утрачивает непосредственное ведение Истины верой, погружается во мрак неведения и заблуждений, иллюзий и химер, утрачивает связь реальностью, и уже не способен ни к познанию, ни к любви, ни к прощению, ни к покаянию, ни к какому подлинно разумному и доброму делу. Пребывая в невежестве и ослеплении, он вынужден творить зло, и последствия этого зла рано или поздно настигают его.
И для Толстого, и для русской аристократии, и для русской интеллигенции, для всего русского народа свобода быть выше Церкви, быть выше Истины, выше Бога окончилась, как мы знаем, очень-очень плохо.
В иудаизме в основание морали вместо воскресения Иисуса Христа положен Закон и коллективная выгода еврейского народа. В исламе – воля Бога, изложенная через пророка Мухамеда.
Иудей должен исполнять заповеди, чтобы Бог дал еврейскому народу власть над другими народами, а с нею богатство и процветание. Мусульманин должен жить по Корану, ибо такова воля Бога о человеке.
Иудей должен любить Бога ради тех благ, которые Бог обещал Своему избранному народу, за то, что Бог его избрал. Мусульманин за то, что Бог есть Свет, подаёт жизнь, пищу и тепло, хранит и помогает в бою с неверными.
Иудеям запрещено убивать или порабощать друг друга, но разрешено убивать и порабощать другие народы. Мусульманам разрешено убивать и порабощать неверных. Христос не разрешает ни убивать, ни порабощать никого. Ибо перед Богом, перед Истиной все равны, Бог любит всех – и правых и не правых, ибо согрешили все; и Христос искупил всех.
Мораль гуманистов – смехотворна. Ибо лукава, лжива и лицемерна. В её основании – условная коллективная выгода человечества. Ради которой можно жертвовать народами и целыми расами.
Мораль, как Истина, как сущностная, онтологически-божественная реальность, как подлинное реальное существоание нравственных ценностей и законов, первичных по отношению к всему сущему, – сама ценность человеческой жизни – без Христа относительны и условны.
Христианская мораль, ценность каждой человеческой жизни – абсолютны. Ибо Христос искупил всех. Может ли один человек убить или порабощать другого, ибо оба грешны, и оба равно искуплены Божественной жертвой? Может ли человек убить сам себя, если его жизнь столь драгоценна перед Господом, что ради спасения человека Бог принёс Себя в жертву во искупление его?
«Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.» Мф. 5, 43-48.
(Здесь часто возникает один и тот же вопрос: Что же, нам, христианам и армии, и полицию распустить? И позволить гуманистам, иудеям и мусульманам безропотно убивать себя и порабощать? Нет, здесь сказано: «ваших». Лично Ваших. Но ничего не сказано о врагах Бога, Церкви, Истины, закона и государства, справедливости и добра. Напротив, сказано также (о начальствующем в народе): «Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое.» Рим. 13, 4. Он – отмститель в наказание, – а сила применяется не потому что некто нам чужой, не свой, не еврей, неверный, иной, и его должно поработить, но если он – «делающий злое», – чтобы защитить добро от зла.)
«Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня.» Ин. 14, 6.
Будем же бдительны. Даже не будучи аристократами. Особенно в пост. Не станем менять Христа на котлетки. Одно дело съесть котлетку из слабости, (не отрекаясь от Истины и Христа) и покаяться, совсем другое – из гордости и неверия.
Сочетание в начале ХХ века множества самых различных причин привело к гибели Российскую империю и, как следствие, к утрате русским народом независимости, национальной государственности и затем к неизбежной деградации русской культуры, – это и неспособность к консолидации в решающий момент здоровых монархических сил, и недооценка важности информационной войны в российских СМИ, (к тому времени почти полностью подконтрольных международному еврейскому капиталу – и прямо, или через рекламу), и отсутствие развитой современной социально-ориентированной теории христианского монархического государства, способной конкурировать с многочисленными секулярными буржуазно-либеральными теориями, и упразднение до того Петром I Патриаршества, и участие в войне против своего естественного союзника на стороне своих извечных врагов, которые и предали Россию, но главная и решающая причина – духовное разложение и предательство русской аристократии, предательство аристократией веры, а затем, закономерно и неизбежно, предательство царя и Отечества.
Слава Богу, у нас есть Церковь! Если будем ей верны, восстановим и государство. С наступающим Вас всех Рождеством Христовым!