Немного истории

Немного истории:

(Глава из статьи “Две парадигмы”)

Гибель Римской империи и расцвет Византии.

Тит Ливий писал в предисловии к своей знаменитой «Истории Рима от основания города»:

«Древности простительно, мешая человеческое с божественным, возвеличивать начала городов; а если какому-нибудь народу позволительно освящать своё происхождение и возводить его к богам, то военная слава народа римского такова, что назови он самого Марса своим предком и отцом своего родоначальника, племена людские и это снесут с тем же покорством, с каким сносят власть Рима.

Мне бы хотелось, чтобы каждый читатель в меру своих сил задумался над тем, какова была жизнь, каковы нравы, каким людям и какому образу действий – дома ли, на войне ли – обязана держава своим зарожденьем и ростом, пусть он последует мыслью за тем, как в нравах появился сперва разлад, как потом они зашатались и, наконец, стали падать неудержимо, пока не дошло до нынешних времён, когда мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах. В том и состоит главная польза и лучший плод знакомства с событиями минувшего, что видишь всякого рода поучительные примеры в обрамлении величественного целого; здесь и для себя и для государства ты найдёшь, чему подражать, здесь же – чего избегать: бесславные начала, бесславные концы.

Впрочем, либо пристрастность к взятому на себя делу вводит меня в заблуждение, либо и впрямь не было никогда государства более великого, более благочестивого, более богатого добрыми примерами, куда алчность и роскошь проникли бы так поздно, где так долго и так высоко чтили бы бедность и бережливость. Да, чем меньше было имущество, тем меньшею была жадность; лишь недавно богатство привело за собою корыстолюбие, а избыток удовольствий – готовность погубить всё ради роскоши и телесных утех.»

Даты:

В 330 году н.э. император Константин  официально переносит столицу Римской империи в Константинополь.

В 395 году после смерти императора Феодосия Римская империя окончательно делится на Западную Римскую империю и Восточную Римскую империю.

476 год – год падения Западной Римской империи. Последний император римлянин малолетний Ромул-Августул низвергается варваром из племени скиров Одоакром. Союзное ополчение варваров провозглашает Одоакра своим королём. После чего, как пишет в своей «Истории Византийской империи» Ф.И.Успенский: «Германские военные дружины перестают быть наёмными войсками на службе империи, становятся собственниками территории и приобретают из подчинённого господствующее в стране положение. …Германцы не желали разрушения империи, но она сама развалилась в их грубых руках и притом так, что сами варвары не сознавали того.»

На западе начиналась мрачная эпоха средневековья когда были утрачены все достижения великой Римской империи: римское право, науки, искусства, римская государственность и коммуникации, даже письменность – латинский и греческий языки, быт упрощается настолько, что первые туалеты во Франции появляются только в 17 веке.

Почти одновременно, во времена правления императора Юстианиана (527 – 565 годы) в Византии наступает «золотой век». После подавления крупнейшего в истории Византии восстания «Ника» император Юстиниан заново отстраивает Константинополь, привлекая лучших архитекторов своего времени. Строятся новые здания, храмы и дворцы, центральные улицы нового города украшаются колоннадами. Особое место занимает строительство собора Святой Софии, который стал самым большим храмом в христианском мире и оставался таковым на протяжении более тысячи лет — вплоть до постройки в Риме[2]  собора Святого Петра, который строили 60 лет.

Храм Святой Софии в Константинополе был построен менее чем за 6 лет: с 532 по 537 год. Для руководства работами Юстиниан пригласил лучших архитекторов: Исидора Милетского и Анфимия Тралльского.  Под их руководством трудилось ежедневно по 10 000 рабочих.

Юстиниан, с целью придать возводимому храму небывалый блеск и роскошь, использовал на его украшение золото, серебро, слоновую кость. Строительство собора поглотило три годовых дохода Византийской империи.

«Невиданное и неслыханное великолепие храма до такой степени поражало народную фантазию, что сложились легенды о непосредственном участии в его сооружении небесных сил. По одной легенде, Юстиниан хотел покрыть золотом стены Святой Софии от пола до сводов, но астрологи предрекли, что «в конце веков придут очень бедные цари, которые, с целью захватить все богатства храма, сроют его до основания», и император, заботившийся о своей славе, ограничил роскошь постройки.»

_____________________________________

[2] В строительстве которого принимали участие почти все крупные архитекторы Италии того времени, включая Рафаэля и Микеланджело: в 1506 году строительство собора начал Донато Браманте, закончил Джакомо делла Порта после смерти Микеланджело в 1564 г. _____________________________________

Константинополь быстро растёт, становится деловым центром тогдашнего мира, а вскоре и самым большим городом мира. В 425 году в Константинополе открывается первая в мире Академия наук. При Юстиниане впервые разрабатываются элементы антимонопольного законодательства.

Второй величайший расцвет Византии, а с ней и Константинополя, начинается в IX веке с приходом к власти Македонской династии (856—1071) и династии Комнинов (1081—1185).

Причины:

В результате гибели Западной Римской империи племена варваров, живущие на её территории, постепенно утрачивали  и своё племенное устройство и свои законы, и римское право и римское правосудие. Вожди племён начали междоусобные войны; Европа на сотни лет погрузилась в феодальную раздробленность и междоусобицы. Воцарилось единственное право – право сильного. Чтобы выжить и сохранить своё имущество необходимо было вступить в банду или клан. Либо стать добычей. Банды объединялись в кланы. В 800 году Карл Великий основал свою Франкскую империю, империю Каролингов, или как она ещё называлась, – Империю Запада.

К концу IX века в Империи Запада завершается процесс установления всеобщей, тотальной вассальной зависимости. Как пишет Ф. Успенский: «тогдашние законы, по-видимому, не допускали иного состояния, как зависимое». Например, одно из указаний Карла Великого гласит: «Каждый имеет право после смерти своего господина рекомендовать себя другому». Или, другой памятник: «Если тебе случиться для защиты своих прав гражданских прибегнуть под покровительство Церкви или кого найдёшь удобным, то имеешь к тому полную свободу». В результате к X веку на западе совершенно не осталось свободных граждан; крестьяне и крестьянские общины утратили права собственности на свою землю, земля целиком перешла в собственность крупнейших землевладельцев.

Византийские императоры, напротив, принимали самые энергичные меры, чтобы недопустить разорение свободных крестьян или крестьянских общин. Чтобы объяснить мотивы, которыми руководствовались византийские императоры, Ф. Успенский приводит вступление к одному из законов 934 года императора Романа Лакапиона: «Есть люди, которые, отрицаясь от своей духовной природы и Создателя, заботятся только о земных благах и временном благополучии. От таких людей, с жадностью гоняющихся за богатством и повреждённых страсти стяжания, происходят все бедствия: отсюда всякие замешательства, отсюда все несправедливости, отсюда великие и долгие страдания и стоны бедных. Но за бедных стоит Сам Господь, говоря в Писании: «ради мучения бедных и воздыхания убогих Я восстану». Если же Сам Бог, возведший нас на царство, восстаёт на отмщение убогих, то как можем мы пренебречь своим долгом, когда именно от одних очей царских бедняк ждёт себе здесь утешения. Ради того, имея намерение поправить, что было недавно совершено или дерзко предпринято против отдельных лиц, мы издаём настоящий закон, который послужит к устранению и искоренению ненасытной страсти любостяжания так, чтобы отныне уже никто не был лишаем своего, и чтобы бедный не испытывал преобладания сильных.» О мерах, предпринятых следующим императором Константином Порфирородным, взошедшим на престол в 944 году, говориться следующее: «Он видел, что жадность людей ненасытных распространяется всё более, что сильные люди прокрались в средину провинций и сёл и угнетают там несчастных крестьян, что властели посредством насилия и различных хитрых уловок приобрели себе многие поместья. Чтож делает мудрый государь? Он определил, что все богатые, со времени его провозглашения самодержавным государем приобретшие покупкою, дарением или насилием поместья и поля в сёлах, должны быть изгнаны без всякого вознаграждения.»

Наконец правительство империи возложило круговую ответственность на крупных землевладельцев за несостоятельность крестьянских общин: помещики круговой порукой обязаны были охранять интересы мелкого землевладения в своей местности.

Итак, в начале V века обе части римской империи находились в совершенно одинаковом состоянии и положении. Тем не менее запад постигло быстрое разложение и гибель, а восток в то же самое время достиг своего наивысшего расцвета. Почему? Что отличало восток Римской империи от её запада?

Судя по утверждениям Тита Ливия в Риме процесс «разлада во нравах» наступил задолго до V века: «Лишь недавно богатство привело за собою корыстолюбие, а избыток удовольствий – готовность погубить всё ради роскоши и телесных утех» писал Тит Ливий в конце I века до нашей эры.

Ибо причина гибели всех великих цивилизаций, империй, наций и государств всегда одна и та же: Утрата веры в вечные ценности человечества, как в объективную, в божественную реальность.

Правда, добро, справедливость, верность, любовь, милосердие, красота не отвергаются сразу. Но постепенно, сначала почти незаметно начинают восприниматься не как существующие объективно неотъемлемые атрибуты Абсолюта, но как некие человеческие «нравственные ценности», выработанные длительным опытом выживания человека и развития человеческого общества. Затем, – как «священные традиции». И наконец, – уже  как народные верования, как фольклёр, – как те же самые принципы устроения общей государственной выгоды, выгоды племенной, национальной, общественной, только изложенные красиво и романтично в виде мифов, легенд и преданий в соответствии с наивно-возвышенными нравами наших «неразвитых» предков. То есть попросту ложью.

Гилберт Кит Честертон  писал в своей блестящей «Ортодоксии»: «Человек задуман сомневающимся в себе, но не в истине — это извращение. Ныне человек утверждает то, что он утверждать не должен, — себя, и сомневается в том, в чем не смеет сомневаться, — в разуме, данном ему Богом. …К чему говорить о свободе, когда вы попросту используете свободу мысли, чтобы убить свободу воли?»

Что же приходит на смену Истине, как универсальному критерию выбора в процессе реализации свободной воли человека, когда Истина признаётся объективно несуществующей или недоступной? Разумеется – выгода. Выгода личная, общественная, общечеловеческая. Так происходило в античности, так произошло в 18 веке в Европе.

Но тогда, когда на святом месте оказывается «мерзость запустения», и выгода[3] начинает царствовать на народами, запускается простой и совершенно естественный, универсальный процесс самоочищения природы – прекращается размножение.

Если Истины нет, а есть только выгода, единственным смыслом существования становится  наслаждение. Женщина, как и мужчина, не менее жаждет наслаждения и удовольствий. Рождение уже одного ребёнка отнимает у неё не менее двух лет наслаждений. Тратить десять лучших лет своей жизни на рождение детей уже никто не хочет. А кроме того, никто не желает «плодить нищету» каким-бы богатым он не был. Ибо, каким бы ни было огромным состояние, разделив его на пять, а то и на восемь частей по числу наследников – кажется, что уже никому ничего не достанется, ибо это уже иное положение в общественной иерархии. Да и, собственно, наслаждения становятся дешевле, и удовольствия уже другого, более низкого разряда. Особенно, это касается удовольствия самого пьянящего, важного, удовольствия острого и постоянного, – удовольствия от превосходства и гламурного насилия над более бедными, насилия неявного, но неотвратимо-безотказного.

___________________________________

[3] Ибо, можно думать, что именно о выгоде и страсти к наживе сказано в «Откровении» Иоанна Богосолова:  «И пришёл один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мной, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящую на водах многих,.. яростным вином блудодеяния своего…она напоила все народы, и цари земные любодействовали с ней, и купцы земные разбогатели от великой роскоши её,.. и вином её блудодеяния упивались все живущие на земле.»

___________________________________

Историк Поливий, воочию наблюдая всё это во II веке, писал: «В наше время всю Грецию постигло неплодие и вообще скудость населения, вследствие чего и города запустели, и произошли неурожаи, хотя не было у нас  ни продолжительных войн, ни заразительных болезней. Итак, если бы кто по отношению к этому вздумал бы спрашивать богов, какими словами или действиями мы могли бы размножиться и лучше устроить жизнь в наших городах, то не оказался бы он подлинно безрассудным человеком, так как причина явления совершенно ясна, и устранение её зависит от нас самих? Когда люди утратили простоту и сделались любостяжательными и расточительными и перестали вступать в брак, а если вступали, то с тем, чтобы не иметь больше одного или, в крайнем случае, двух детей, чтобы оставить им значительные богатства и воспитать их в роскоши, – вот при каких условиях постепенно усилилось бедствие. Ибо при одном ребёнке или двух, в случае, если один из них сделался жертвой войны или болезни, легко понять, что неизбежно жилища останутся пустынными и, как рои у пчёл, и безлюдные города скоро впадают в бессилие.»

И уже никто не хотел отдавать в армию своего единственного сына. Как пишет Ф.И. Успенский, здесь лучшим примером может служить Лаконика, греческая провинция Римской империи: При вторжении персов она могла выставить 8000 воинов, столетием позже 1500, а в 244 году только 700. Цензовые списки для II столетия до Рождества Христова дают для Италии от 337 000 до 394 000 способных носить оружие, при Августе (начало I века нашей эры) – только 45 000 человек. Некому стало не только завоёвывать новые земли, но и защищать границы империи.

И тогда правительством империи вводится «ограниченная иммиграция» варваров. Вскоре войска империи состоят почти полностью из варваров.

Затем, путем подражания, сокращается рождаемость и в низших сословиях империи. Ещё через несколько десятков лет уже некому стало обрабатывать поля. Некий Дион из Евбеи, где не было войны более четырёх веков, в конце I века нашей эры пишет: «Две трети земли лежат без обработки по недостатку рабочих рук. Я бы с удовольствием отдал даром под обработку свой участок, да нет охотников до него.» Ограниченная иммиграция варваров увеличивается.

Вскоре все важнейшие должности в империи занимают варвары.

Что хуже всего, таким образом у римлян  на уровне семьи, – на клеточном уровне нации, – угасала главная энергия империи – энергия экспансии.

Римляне, сидя в  своих виллах, в своих имениях, и по-прежнему ещё превозносясь древностию и благородством своего рода, эмоционально, внутренне, уже переходили от экспансии к обороне. Ибо жаждали уже не славы и завоеваний, а желали только сохранить то, что получили в наследство. Варвары же по-прежнему рожали в среднем по восемь детей. Им нельзя было надеяться на наследство. Их судьба была в их руках. Они учились, работали, служили, воевали, добиваясь славы, денег, благополучия и положения в обществе своим умом, трудом, своей доблестью и отвагой. Экспансия варваров «на клеточном уровне» по-прежнему оставалась на высочайшем уровне. Так смена императора римлянина на императора варвара становилась только вопросом времени.

Но и на востоке империи протекали те же самые процессы. До тех пор, пока там не приняли Христианство. Действительное и полное принятие христианства, забота византийских императоров об единстве церкви и утверждении в империи истинной веры, своевременное и эффективное противодействие германцам, стоявшим во главе армии Византии, избавили Восточную империю от печальной участи западной части Римской империи. Ибо женщины Византии, сделавшись христианками, были вынуждены отказаться от власти выгоды, от ненасытимости удовольствий[4], от лени и эгоизма и вновь стали исполнять своё истинное и единственное предназначение на земле. Так была восстановлена семья. Так была восстановлена армия Византийской империи. Так империя получила возможность развития и достигла подлинного величия и совершенства.

______________________________________

[4]  Ибо – «утроба ненасытна», – говорили святые отцы.

______________________________________

Византийская империя соединила в себе все наивысшие достижения и откровения, доступные человечеству: римскую государственность и право, греческие науки и искусства, еврейскую религию – Христианство.

И если мы видим, что повсюду, где власть на человеком приобретает выгода, где торжествует страсть к роскоши и телесным наслаждениям, – там нации и государства приходят в упадок и гибнут, и напротив, – там где сохраняется и укрепляется вера в истину, в добро и справедливость, где почитаются они за высшую и подлинную реальность, где элита руководствуется не выгодой, но долгом и честью, там повсюду -развитие и расцвет и наций и государственности, то не должны ли мы уже совершенно окончательно признать, что вера в объективное существование «вечных ценностей» – истинна, а поклонение выгоде – есть ложь, ибо в природе заложены естественные механизмы самоочищения, – ложное не может существовать по самой природе своей, но существует только как временное искажение истинно сущего, как болезнь, ибо истинно существует только то, что истинно. Собственно – «истинно» по определению есть то, что есть на самом деле, то что истинно существует.

Итак, действительно, сама история Рима учит нас ясно и недвусмысленно, как избежать «бесславные начала, бесславные концы»: четыре ребёнка в семье – есть пограничное состояние нации; менее четырёх детей в семье – нацию ждёт деградация и упадок, более четырёх – развитие и процветание.

Но, к сожалению, как писал Тит Ливий, уже «мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах». И главное, – никто ничего не желает менять. Ни власть, ни поданные.

Запад не внял призыву Тита Ливия изучать историю с тем, чтобы научиться «чему подражать, здесь же – чего избегать».  Запад не сумел избегнуть «бесславные начала», не избегнет, судя по всему, и «бесславные концы».

Через сто лет западную Европу будут населять по-преимуществу африканцы, арабы, выходцы с Ближнего востока, – и все они будут мусульмане. Вскоре  от христианства,[5] от белой расы, там не останется и воспоминаний. Разве только одни иудеи[6] смогут сохранить и даже упрочить свои привилегии и своё положение там.

Выбираясь из тьмы феодального средневековья, из дикости и бедности, запад сваливается в эпоху языческого «Возрождения» и «Реформации», навсегда утратив возможность развития своим собственным, христианским путём. Затем, почти сразу – «прогресс», «равенство»[7] и «демократия» – в Европе открыто торжествуют по-существу уже совершенно сатанические ценности и институты.

____________________________________

[5] Хотя посмотрев повнимательнее, можно заметить, что подлинное христианство за редким исключением никогда не достигало Европы севернее Милана. По крайней мере – северной Европы. Запад воспринял от христианства по преимуществу только нечто внешнее, сущность его так и осталась неведома для большей части жителей Европы. В результате Реформации христианство  (протестантизм) вообще утратило существенные черты религии как таковой, превратившись в чистое и зачастую в лживое, лицемерное морализаторство, достигшее сегодня по отношении к Ираку, к Югославии, к Ливии, к Сирии, к России, к собственным гражданам, наконец, абсолютных вершин цинизма и бесстыдства.

[6] Ибо только иудеи на западе веруют не в деньги, а в Бога.

[7] В основании которого лежит, разумеется, лукавство, а затем – гордость, глупость и, как результат, – «чрезмерное самоуважение лица». Как писал Константин Леонтьев: «…это чрезмерное самоуважение лица, которое, перейдя путем зависти и подражания сперва в буржуазию, произвело демократическую революцию и породило все эти нынешние фразы о беспредельных правах лица, а потом, дойдя до нижних слоев западного общества, сделало из всякого поденщика и сапожника существо, исковерканное нервным чувством собственного достоинства».

___________________________________

Хотя, надо признать, и на этом, непростом  пути, запад всё же имеет высочайшие в истории цивилизаций достижения в области художественной литературы, в музыке, в архитектуре, в области техники и технологии, особенно поразительное достижение западной цивилизации – симфонический оркестр, который даже один уже мог бы оправдать две тысячи лет существования всей западной цивилизации, ибо – «Бог поругаем не бывает».

Для меня, например, возникновение впервые в истории человечества научно-технического прогресса именно в Западной Европе есть прямое доказательство божественной природы Иисуса Христа и подлинности Евангелия. Ибо после воплощения, распятия и воскресения Иисуса Христа, после искупления Им человека, находящегося до того в полной и безраздельной власти сатаны в результате его грехопадения, сатане, чтобы противостоять Истине, не оставалось уже ничего другого, кроме как в ответ открыть человеку «свою истину», свою тайну, своё чудо, сделать собственно “откровение” – некоторое новое частное знание, способное одурманить и вновь пленить человека. Никогда до того сатана не имел в этом необходимости. Тысячелетия существовали на земле неизмеримо более высокие цивилизации, но никогда и нигде до того не возникал научно технический прогресс. Порох был известен китайцам тысячи лет, но никогда и никто в Китае не пытался сделать ружьё. И очевидно, что для своего нового искушения знанием, сатаной было выбрано самое слабое, неразвитое звено христианского мира. Именно Западу дано было новое могущество, чтобы разрушить христианство, покорить и приготовить человечество к приходу антихриста. Новая религия – религия выгоды, новая власть – абсолютная власть денег, новое оружие всеобщего уничтожения. В основании этих трёх составляющих  лежит этот самый западно-европейский научно-технический прогресс, в чём и заключается весь его смысл и его единственное предназначение. Хотя и сам этот научно-технический прогресс имеет бесчисленное количество всевозможных побочных последствий для человека и человечества. Совершенно, впрочем, безопасных для сатаны, чего никак нельзя сказать о человеке и человечестве.

Церковное предание утверждает, что после Воскресения Христа, сатана был связан на тысячу лет и не имел полной  своей силы на земле. Но уже в начале XI века в западной Европе начинается дискуссия: Вот мы знаем Истину по свидетельству церковных авторитетов, которым явлено было божественное откровение. Но, разве не мог кто-либо из церковных авторитетов ошибиться, и если авторитет ошибается, что мы должны принять – возможно ошибочное утверждение авторитета или истину, как таковую?

Кстати, это излюбленное и по сути единственное искушение сатаны: уже в раю сатана предлагает Адаму проверить на опыте, а не лжёт ли ему Бог? Можно утверждать, что это был первый в истории научно-исследовательский эксперимент.

Сатана непрестанно предлагает разумом и научным опытом исследовать волю и замысел Бога. Что вполне разумно.

Но тонкость в том, что незаметно цель исследования смещается – от стремления познать, насколько возможно, волю Божию к стремлению судить Его. А совершенно ли творение Божие? А не лжёт ли Бог человеку?  А не стоит ли за всем этим некая тайная корысть Бога? Справедливо ли, совершенно ли устроил Бог мир? Не ошибся ли Он Сам, наконец?

Оканчивается это всегда одинаково: Что человеку до воли Его?  Кто Он такой, чтобы судить нас? Или чтобы мы творили волю Его и веровали Ему? Да существует ли Он в самом деле? А что если, всё это – одна только выдумка, ошибка авторитетов и более ничего?!

В истории человечества этот процесс повторяется постоянно и почти всегда с оглушительным успехом.

Впрочем, как и почти у каждого отдельного верующего и думающего человека[8].

Можно предположить, что именно так пал сам Денница, сделавшись сатаной. Ибо познать Бога и волю Его во всей полноте невозможно даже для самого первоверховного ангела, – но только в той части, в которой Сам Бог откроет ему. Такова участь твари[9]. Творение попросту не в состояние вместить в себя Творца своего.

Не существует критерия или некоей абстрактной Истины с позиции которой можно судить Бога. Ибо воля Бога есть единственная и абсолютная Истина.

Точно так происходило великое падение западной христианской цивилизации. От споров о том, кому верить – духовному авторитету или истине, до отрицания существования Истины в подлинной реальности, или, что по сути то же самое, до принципиальной невозможности познать её.

____________________________________

[8] Ибо, «грех, – писал Киргегор, – есть обморок свободы. …грехопадение всегда происходит в обмороке. В распоряжении соблазнителя только и было, что чистое Ничто; Ничто, из которого Бог творческим актом создал и вселенную, и человека, но которое без Бога не выходило за пределы своего Ничтожества и не могло иметь никакого значения в бытии. Но если всемогущество Божие могло сотворить из Ничто мир, то ограниченность человека, внушенный ему змеем страх превратил Ничто в огромную всеразрушающую, всеистребляющую, ничтожущую силу. Ничто перестало быть ничем, перестало быть несуществующим, оно стало существующим, оно прилепилось, оно внедрилось своим ничтожеством во все существующее хотя ему его существование совсем ни для чего не было нужным. Ничто оказалось загадочным оборотнем. На наших глазах оно превратилось сперва в Необходимость, потом в Этическое, потом в Вечное. И сковало не только человека, но и самого Творца. С ним и бороться нельзя обыкновенными средствами: его ничем не проймешь и никак не одолеешь оно скрывается под небытием своим каждый раз, как чувствует приближение опасности. И с нашей точки зрения Богу еще труднее с ним бороться, чем человеку. Бог гнушается принуждением. Ничто ничем не гнушается. Оно держится только принуждением и ничего, кроме принуждения, своим неожиданным и ни для чего ему не нужным бытием не осуществляет.»

«Человек, отдавшийся во власть Ничто, считает себя знающим, считает себя праведным и не подозревает даже, что чем больше крепнет его уверенность в своем знании и в своей праведности, тем прочнее и нерасторжимее становятся цепи, которыми его сковало Ничто.»

«Человеческая трусость не может вынести того, что нам рассказывают безумие и смерть» (С. Киркегор), и люди отворачиваются от ужасов жизни и довольствуются «утешениями», заготовленными философией духа. …И только вера дает человеку мужество и силы, чтобы глядеть в глаза смерти и безумию и не склоняться безвольно пред ними.” Л. Шестов.

[9] «Брюхо служит причиной того, что человеку не так то просто возомнить себя Богом.» Фридрих Ницше.

___________________________________

Тогда на место Истины водружается выгода. Как единственный объективный критерий выбора при реализации свободной воли человека. С этого момента с экспотенциальным ускорением разлагается всё: национальные хозяйства превращаются в экономики прибыли, деньги из меры труда превращаются в инструмент тотальной и анонимной власти, менее, чем за полвека в Европе разлагаются искусства, нравственность, выхолащивается культура, возникает плоская двухклассовая постмодернистская «всемирная» империя лавочников.

«Подобно тому, как нет ничего прекраснее познания истины, так и нет ничего постыднее одобрения лжи и постановления её на место первой.» писал Марк Туллий Цицерон.

Современные воззрения европейца, парадигма его мировосприятия – есть совершенная дикость, нелепость и самоубийственное безумие с точки зрения любого традиционного общества.

Смена парадигмы произошла не случайно. В течение целого тысячелетия ложь накладывалась на ложь. Слой за слоем. За слоем слой.

Иллюзия несомненной справедливости и подлинности этого мировоззрения обеспечивается непрестанным усложнением моделей и систем доказательств, введением бесконечного числа новых сложных понятий и симулякров, что неизбежно уводит от первоначального самостоятельного понимания к своеобразной прецендентной вере в предыдущие доказательства, к совершенно сакральной иррациональной вере в науку, в «образование», как таковые. В противовес вере Богу.

Так каждая последующая ложь находит своё оправдание и доказательство «истинности» в уже «доказанной» лжи предыдущего слоя, которая доказана на основании ещё более ранней лжи. Возникает особая прецедентная вера. И как наглядная демонстрация абсолютной истинности и правоты – «научные» и материальные достижения научно-технического прогресса.

Методы естественных и метематических наук переносятся на гуманитарные науки, как бы по забывчивости, молчаливо предполагая, что и здесь сохраняется та же стройность, точность, истинность и преемственность доказательств.

Притом, что наука не имеет никакого отношения к познанию Истины. Она познаёт не Истину, но только законы природы. Что не одно и то же.

Так тотальное и непрестанное  разложение «великих культурных миров Запада», как писал Константин Леонтьев, становится почти совершенно незаметным и даже удивительным, – абсолютно необъяснимым. А бесконечные толщи лжи становятся самоочевидною истиной, – напротив, простые, ясные и неопровержимые истины древних могут казаться уже даже дикостью и мракобесием.

Сегодня у Запада, как у цивилизации, очень мало шансов сохраниться. Восстановление рождаемости невозможно без возврата к традиционному государству, где выгода подчинена истине. В то время как власть лавочников зиждется исключительно на отрицании реального существования истины, либо утверждении о принципиальной невозможности познать ее.

Сегодня ни одна из стран запада, включая США[11] не имеет реальной независимости, потому не имеют возможности что-либо противопоставить власти денег и необратимым в связи с этим процессам разложения культуры,[12] наций и белой расы в целом.

И только Россия чудом[13], но ещё имеет возможность освободиться самой, и освободить народы Европы, предоставив им возможность возвратиться к христианским истокам. Ибо имеет реальную независимость, территорию, ресурсы, культуру, науку, высочайший образовательный уровень населения, веру и ядерное оружие. Но такая возможность будет сохранятся совсем недолго, ибо то же, что происходило и происходит на западе, сегодня очень быстро происходит в России.

____________________________________

[10] Освальд Шпенглер, “Закат Европы”:

“По другую сторону происходит разделение духовенства и учёности. И то и другое обращено не на фактическое, но на истинное, оба относятся к стороне жизни, являющейся табу, и к пространству. Страх смерти – источник не только всякой религии, но и всей философии и естествознания.

Однако священной каузальности оказывается теперь противопоставлена каузальность профанная. Профанное – вот новое противоположное понятие к религиозному, терпевшему учёность лишь в качестве служанки. …Учёность всех культур реализуется всецело в формах предшествующего ей духовенства, доказывая тем самым, что она возникла лишь из духа противоречия, сохраняя зависимость от прообраза во всех частных и общих моментах. …Во всех специальных научных дисциплинах, включая также и медицину с катедерфилософией, существует развитая иерархия со своими, (школьными), папами, степенями и достоинствами (докторская степень, как священническое посвящение), таинствами и соборами Здесь строго оберегается понятие «мирянина», а право всеобщего священства верующих в форме популярной науки, такой, как дарвинизм, – с величайшей страстностью оспаривают.

Изначально гелертерским языком была латынь; теперь повсюду оформились языки частных специальностей, как, например те, что бытуют в области радиоактивности или обязательственного права, понятные лишь тому, кто дошёл до высших степеней посвящения. Существуют основатели сект, какими явились многие ученики Канта и Гегеля, миссионерство среди неверующих, как миссионерская работа монистов, еретики, такие, как Шопенгауэр и Ницше, и великое отлучение, а в качестве Индекса – заговор молчания.

Существуют здесь вечные истины, такие, как подразделение объектов права на лица и вещи, и догматы, например, относительно энергии и массы или теории наследственности, есть ритуал цитирования правоверных писаний и своего рода научное причисление к лику блаженных.”

[11]Как, по-видимому в шутку, говорил Оскар Уайльд: «Америка – единственная страна, перешагнувшая от варварства к упадку, минуя цивилизованность».

[12] О религии речи уже не идёт.

[13] Приход к власти В.Путина и последующие за этим события, включая арест Ходорковского, можно причислить только к подлинному явлению чуда. Без сомнения, Владимир Путин был приведён к власти  непосредственно актом воли Самого Бога, (как до сих пор выражаются в консервативных договорах), ибо это было бы совершенно невозможно, если исходить из естественной логики событий и привычных, естесственных причинно-следственных связей.

Запись опубликована в рубрике Государство. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *